Бурные пасхальные празднования на кладбище

§ Многочисленной публикѣ, посѣтившей въ теченiе первыхъ трехъ дней св. Пасхи христiанское кладбище, пришлось видѣть возмутительное зрѣлище. У дороги, ведущей на кладбище, близ сѣнныхъ лавокъ, помѣстилась группа дѣтей-цыганъ исключительно въ возрастѣ 7-8 лѣтъ. Въ изодранныхъ рубашенкахъ, полуобнаженные, они выжидали проходящихъ и, окружая ихъ тѣснымъ кольцомъ, вымаливали подаянiя. Если по дорогѣ проѣзжалъ экипажъ, они гнались за нимъ, цѣплялись за подножки, обрывались, падали, барахтаясь въ пыли, снова подымались и бѣжали до тѣхъ поръ, пока изъ экипажа имъ не бросали монетку. Поднявъ милостыню, несчастныя дѣти возвращались къ сѣннымъ лавкамъ и снова подстерегали и преслѣдовали прохожихъ и проѣзжающихъ. А у ворот находящагося здѣсь постоялого двора стоялъ старый бородатый, прилично одѣтый, цыганъ и зорко наблюдалъ за дѣйствiями выпущенной имъ шайки крошечныхъ нищихъ. Глаза его каждый раз загорались удовольствiемъ, когда онъ замѣчалъ, что въ руки дѣтей попадала новая монетка.

···

§ Три дня праздниковъ св. Пасхи въ этомъ году ознаменовались цѣлымъ рядомъ безчинствъ, дракъ, кражъ и другихъ скандальныхъ происшествiй. Первый день праздниковъ прошелъ сравнительно благополучно, если не считать безобразiй, творившихся в толпѣ народа, близъ Iерусалимскаго монастыря, гдѣ въ этотъ день совершается крестный ходъ вокругъ цѣлаго квартала. Масса лицъ явилась сюда съ такъ называемыми шутихами. Доморощенныя пиротехники бросали свои снаряды въ толпу людей и производили переполохъ. Шутихи, разрываямь, стрѣляли, а толпы людей, давя другъ друга, разбѣгались въ безпорядкѣ въ разныя стороны. Къ вечеру второго дня по улицамъ стали бродить пьяные люди. Они сваливались подъ заборы и засыпали. Городовые и стражники подбирали ихъ и отправляли въ кардегардiи для вытрезвленiя. Въ теченiе всѣхъ праздниковъ кардегардiи были переполнены вытрезвляющимися. На третiй день безчинства усилились. Побоище произошло на христiанскомъ кладбищѣ: здѣсь толпа пьяныхъ людей, безчинствуя, избивая другъ друга, бродила по кладбищу, ломая древесныя посадки и кресты и топча могилы. Одинъ изъ городовыхъ, прекращавшихъ безпорядокъ, былъ раненъ камнемъ в голову. Изъ всѣхъ праздничныхъ происшествiй эта драка на кладбищѣ особенно возмутительна: люди не постѣснялись осквернить своими безобразiями мѣсто вѣчнаго успокоенiя, мѣсто, которое должно пользоваться глубокимъ уваженiемъ всѣхъ и каждаго. Въ тотъ же день праздниковъ одинъ изъ пьяныхъ ударилъ желѣзнымъ замкомъ церковнаго сторожа на кладбищѣ за то, что тотъ не пустилъ его на колокольню звонить въ колокола. Сторожъ не пустилъ его потому, что онъ опасался, какъ бы этотъ пьяный человѣкъ не свалился съ колокольни. Въ ночь со 2 на 3 апрѣля воры взломали замокъ на дверяхъ небольшой лавчонки, близъ конторы бр. Безчинскихъ, и забрали товару рублей на 200. Часть товара была найдена поблизости въ водосточныхъ трубахъ и другихъ мѣстахъ, а злоумышленниковъ такъ и не удалось обнаружить. Очагомъ безчинствъ была площадь, находящаяся противъ почтово-телеграфной конторы. Здѣсь размѣстились карусели, цирк, разныя игры. Въ теченiе трехъ дней на площади толпилась масса народа. Драки, ссоры и безчинства происходили поминутно, а на третiй день праздниковъ разразилось побоище, неуступающее кладбищенскому. Послѣднее безчинство, которымъ закончились праздники, произведено было ночью на 4 апрѣля на Кладбищенском переулке. Человѣкъ 15 буяновъ подошли къ лавкѣ Никитина и стуча въ окна и двери, стали требовать водки и закуски. Когда хозяинъ лавки сталъ гнать буяновъ, они принялись ломать запоры на окнахъ и ушли, когда на шумъ сбѣжались стражники.

···

§ 10 апрѣля, въ день поминовенiя усобшихъ, на христiанскомъ кладбищѣ, было громадное стеченiе народа. Къ кладбищу явилась масса нищихъ, и такъ какъ полицiя не пускала ихъ за ограду, то они расположились длинными хвостами вдоль двухъ дорогъ, ведущихъ къ мѣсту вѣчнаго упокоенiя. Среди нищихъ были не только городскiе бѣдняки, занимающiеся нищенствомъ, какъ профессiей, но и крестьяне сосѣднихъ деревень. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, въ сторонѣ отъ дороги, размѣстились группы слѣпцовъ; ихъ хоровое пѣние разносилось далеко по всей мѣстности, граничащей съ кладбищемъ. Близъ самого кладбища выстроились длинные ряды лавченокъ, продававшихъ прохладительные напитки, сласти и фрукты. Масса извозчиковъ, столпившихся у воротъ кладбища, лавченки, пѣнiе слѣпцовъ, общiй шумъ и гамъ дѣлали площадь предъ кладбищемъ похожей на какое то большое торжище. На самомъ кладбищѣ тѣмъ временемъ происходили поминки. Группы народа, расположившись на могилкахъ, пили и ѣли. Въ некоторыхъ мѣстахъ поминки обращались въ форменную попойку. Поминавшiе дѣлались веселыми, настроенiе ихъ приподымалось, страсти разгорались, голоса принимали возбужденный тонъ. Въ одной такой групѣ задрались на могилѣ родственника, два родные брата. Полицiя разогнала драчуновъ въ разныя стороны. По аллеямъ кладбища само собой образовалось «большое гулянье», какое въ праздничные дни бываютъ только въ нашихъ садахъ. Среди всего этого многолюднаго сборища бродили дѣти, позабытыя въ суматохѣ родителями, и оглашали воздухъ сиротливыми криками. Городовые брали дѣтей на свое попеченiе и водили ихъ по кладбищу, разыскивая ихъ матерей и отцовъ. Такова въ общемъ была картина кладбища въ день поминовенiя умершихъ.